|
|
Євген Станкович: Якщо б я знав, як пишеться музика, я б її не писав
10 листопада у Національній опері України відбудется гала-концерт “Три С”
8 жовтня 2017, неділя
Поширити у Facebook
Один з його учасників – видатний композитор України Євген Станкович, що святкує цього року 75-річчя, розповів, зокрема, про процес творення музики, професію диригента та електронну музику.
Евгению Станковичу в сентябре 2017 года исполнилось 75. О музыке он знает всё. О жизни, подозреваю, тоже. Его обаяние очаровывает каждого, кто с ним сталкивается. А ещё — энциклопедический уровень знаний не только о музыке, но и о литературе, философии и науке.
Наш разговор Станкович начал с цитаты Платона о том, какой должна быть музыка, но его самого я бы сравнил с другим древнегреческим философом и, кстати, учителем Платона — Сократом. Потому что именно Сократ в дошедших до нас диалогах просто и ясно растолковывал собеседникам важные и сложные вещи, на объяснение которых у другого философа ушёл бы трактат.
То же произошло и здесь. В разное время я читал мемуары выдающихся композиторов, но так и не понял, как сочиняют музыку, пока мне не рассказал об этом Евгений Станкович.
КТО ОН
Народный артист Украины, один из самых выдающихся украинских композиторов. Его произведения исполнялись в концертных залах США, Германии, Франции, Канады, Испании и многих других стран
ПОЧЕМУ ОН
19 сентября 2017 года Евгению Станковичу исполнилось 75 лет
Кинорежиссёр Сергей Эйзенштейн в своих мемуарах вспоминал, что его домработница как-то сказала: "Я понимаю, как вы кино снимаете, а вот как Прокофьев пишет музыку к вашим фильмам, не понимаю". Я, честно говоря, тоже. Поэтому первый вопрос: как композитор пишет музыку?
— А как столяр делает табуретку? Музыка во все времена была результатом духовной деятельности человека. Кто-то быстро бегает, кто-то хорошо сочиняет стихи, кто-то пишет музыку. Это один из естественных процессов. Другое дело, что занимаются им немногие. Вообще-то, думаю, что если бы я знал, как пишется музыка, я бы её не писал. В принципе, это единственная вещь, которую я умею хорошо делать.
Вы сразу ноты записываете или на пианино музыку подбираете?
— Я пишу, как однажды сказал великий Дмитрий Шостакович, головой. Когда-то ему задали такой же вопрос, он ответил, что пишет музыку головой, а не руками, хотя каждый час мыл руки, чтобы музыку чистыми руками записывать.
Нужен ли композитору абсолютный слух?
— Я могу вспомнить гениальных композиторов, не имевших абсолютного слуха, перед которыми каждый их современный коллега снимет шляпу, — Вагнер, Чайковский, Шуман, Стравинский. Сочинение музыки связано с интеллектом и духовными возможностями человека. Абсолютный слух даёт возможность слышать ноты, но не больше. Меня приняли в музыкальное училище в 14 лет, потому что у меня был и, надеюсь, остался абсолютный слух. Но это мне как композитору не помогает, потому что музыка — прежде всего страсть. Бетховен вообще был в конце жизни глухим.
А что собой представляют композиторы как люди?
— Повторю слова Игоря Стравинского: композиторы — это нормальные люди, потому что ненормальный человек музыку писать не может. Например, Шостакович был футбольным фанатом, Прокофьев — волейболистом. Стравинский, кстати, любил выпить. Но добавлю, что работа композитора — это занятие не только для нормальных, но и для очень умных людей. Потому что композитор должен воплощать в своей музыке суть человеческого бытия. Я бы сказал так: композитор — это нормальный человек, которому Бог дал возможность работать со звуками и нотами.
В начале прошлого века композитор Арнольд Шёнберг сказал, что классики сочинили всё возможное и надо начинать сочинять музыку по-новому. Вы с этим согласны?
— Шёнберг и его единомышленники — композиторы из "новой венской школы" сделали в своё время то, что должны были сделать. После них восторжествовала "дармштадтская школа" — композиторы Штокхаузен, Булез, Ноно. А потом, как и было предсказано у Экклезиаста, всё вернулось на круги своя. Всё, что рождается, в конце концов умирает. Авангард сделал своё дело — показал, что возможен и такой вариант развития музыки. Но потом, как в библейской притче, блудный сын вернулся домой. Как в океане бывают приливы и отливы, вызванные лунным притяжением, так и деятельность композитора — продукт того, что происходит в мире.
Мне, кстати, нравится ещё вполне традиционная композиция раннего Шёнберга "Ночь просветления". Вы её помните?
— Я помню всего Шёнберга. "Ночь просветления" — это уже как бы такой поздний Густав Малер, величайший композитор, подытоживший своим творчеством XIX век. Он когда-то сказал Шёнбергу: "Вы не тем занимаетесь, надо изучать не контрапункт или додекафонию, а Достоевского". Малер сказал так потому, что был связан с более сложными, чем сочинение музыки, духовными проблемами.
А Шёнберга не надо хулить или восхвалять. Он находится в ряду той музыкальной эволюции, которую должно было пережить человечество, и мы не знаем, как она будет происходить дальше. Это не зависит от намерений одного человека. Индивидуальность и история — разные вещи. И никто не может предсказать будущее.
Раз мы об эволюции заговорили, спрошу: у вас есть любимые композиторы в джазе и рок-музыке?
— Я люблю и классическую музыку, и хороший джаз. Мне очень нравится Beatles, я поклонник Queen. Хорошая музыка хороша и в малом, и в большом. Эстрада связана с тем, какую музыку человечество потребляет в этот момент. Классика — с познанием мира. Почему до сих пор играют Малера, Шостаковича, Баха? Потому что их музыка — это проявление духовности.
Кстати, когда Пол Маккартни написал ораторию, мне захотелось её услышать. Говорили, что он, когда свою музыкальную карьеру начинал, вроде даже нот не знал. Послушал — нормальная, средняя музыка. Другое дело, зачем ему было при его славе и деньгах писать ораторию? Хотелось самоутвердиться.
Задам дурацкий, может быть, вопрос: обязательно ли обычному человеку, если ему "не идёт" классическая музыка, заставлять себя её слушать?
— Нет. То, что человек не слушает классическую музыку, не значит, что он ущербный. Она ему просто не нужна. Жизнь надо воспринимать такой, какая она есть. И она настолько многообразна, что музыка — это только минимальная часть того, что происходит в жизни. Но, с другой стороны, на свете живут миллионы людей, которые хотят слушать Моцарта, Брамса, Баха. Это суть их жизни, духовная потребность. А если кому-то классическая музыка не по душе — ну так ведь её никто и не заставляет слушать.
Вот вы только что музыкантов-исполнителей упомянули. Как обычно строятся отношения между ними и композиторами?
— По-разному. Есть композиторы, которые музыкантам нравятся. И есть композиторы, которых музыканты, если бы могли, наверное, удушили бы с удовольствием.
Сразу спрошу и о дирижёрах. Зачем они нужны, если у музыканта есть инструмент и ноты, по которым надо играть? Откуда этот культ дирижёра?
— Дирижёр — уникальная профессия, от него многое зависит. Когда-то Глазунов так плохо продирижировал исполнением Первой симфонии Рахманинова, что у того случился психологический шок и он долго не мог писать музыку. Хотя на самом деле его Первая симфония прекрасно звучит.
Художник пишет картину сам, без посредников, а в музыке всё иначе — её надо воспроизвести. Было много композиторов, например, Малер, Берлиоз, Вагнер, которые сами дирижировали исполнением своих произведений. Но были и есть композиторы, которые зависят от дирижёров. Если бы не было дирижёра Мравинского, неизвестно, как бы услышали Шостаковича. Ведь от того, как дирижёры поймут и интерпретируют новое произведение, во многом зависит его судьба. Это как бы путёвка в жизнь.
Каким должен быть идеальный слушатель классической музыки?
— Не знаю. Таким, какой он есть. Как и композитор, слушатель — часть того общества и времени, в котором мы живём. Вообще, всё, о чём мы сейчас говорим, может через двадцать лет не иметь никакого смысла или другой смысл. Придёт новое поколение с иным мировоззрением, ценности могут остаться такими же, но отношение к ним будет другим.
Вы написали много музыки к кинофильмам. Чем отличается работа композитора в кино?
— Это специфическая работа. Мои друзья-композиторы Эдуард Артемьев, Микаэл Таривердиев отдали жизнь музыке в кино. У меня такого не было, и я считаю — к счастью, потому что в кино музыка это только часть общей конструкции. Другое дело, что есть такие талантливые композиторы, как Нино Рота или Андрей Петров, чья музыка как бы "осчастливливает" фильмы, для которых они её пишут. Есть композиторы, для которых музыка в кино — дело их жизни. И есть такие, для которых это просто хороший заработок.
Кстати, Эдуард Артемьев, которого вы только что упомянули, когда-то говорил, что электронная музыка даёт ему как композитору больше возможностей.
— Он раньше так говорил. В последних фильмах, которые я видел, Артемьев очень удачно соединяет электронную музыку с традиционной. Вообще, электронная музыка — это как бы способ раздвижения звукового мира человека. Кто-то собирает звуки мира талантливо, кто-то — нет.
— Это решают не композитор и не исполнитель, а сами слушатели. Музыка всеядна, как мышление человека, его фантазии, его подсознание. Музыка — это звуки, которые каждый может интерпретировать так, как он хочет.
Автор: Сергій Семенов
Фото: Александр Чекменёв
Композитори:Євген Станкович
Джерело: Фокус
|