| Інтерв'ю |
|
|
|
|
Главный дирижер в театре, как верховный жрец в храме искусств
Интервью с новым главным дирижером ХНАТОБа им. Н. В. Лысенко Владимиром Гаркушей
27 травня 2016, п'ятниця
Поширити у Facebook
Пожалуй, самую ключевую и ответственную должность в оперном театре занимает главный дирижер. Он — тот стержень, который направляет творческую деятельность, выстраивая репертуарную политику храма искусств. Долгое время ХНАТОБ существовал без главного дирижера, и теперь, пройдя серьезный конкурсный отбор, им стал народный артист Украины Владимир Гаркуша. Его имя не раз мелькало на афишах Харькова, он, как главный дирижер Днепропетровской оперы, хорошо известен в нашей стране и за ее пределами. Теперь же во многом в его руках — судьба харьковского коллектива. Каким он видит будущее ХНАТОБа, мы узнавали у маэстро.
— Владимир Григорьевич, скажите, пожалуйста, чем вас привлекает Харьков? Вы не раз бывали у нас с гастролями, играли с разными оркестрами… А теперь стали у руля ведущего театра Восточной Украины. Как это сложилось?
— Первый раз я выступал в Харькове в 1992 году, приехав с труппой Днепропетровского театра. Мы готовили масштабные гастроли во Францию совместно с оркестром и хором мальчиков Харьковской оперы. Это была «Кармен», дирижировал которой француз Антонио де Альмейда из Франции. Потом, в 1996 году, был фестиваль «Звезды оперной сцены». И действительно с нашим оркестром, в том числе и на харьковской сцене, пели Мария Биешу, Анатолий Соловьяненко, Зураб Соткилава… Позже я приезжал в Харьков по приглашению Юрия Янко, выступая с оркестром филармонии. Тогда же я и познакомился с нынешним директором театра Олегом Владимировичем Орищенко.
Еще один знаменательный приезд состоялся по договоренности между дирижерами оперных театров Днепропетровска, Донецка, Харькова и Львова. Мы решили устроить обменные гастроли, и это во многом получилось. Тогда же я ближе познакомился с харьковской труппой, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. Еще несколько раз меня приглашали для исполнения концертных программ с оркестром «Виртуозы Слобожанщины». Так что в Харьков я наведывался довольно часто. А потом меня нашел сам Олег Владимирович и предложил пройти конкурс на должность главного дирижера. Поначалу меня это немало смутило — я, народный артист, главный дирижер Днепропетровского театра, поеду проходить конкурс?! А если не пройду — позор-то будет на всю Украину! Но Орищенко пояснил, что согласно новому закону только через эту процедуру возможно назначение на творческие должности в театрах.
— В таком случае конкурс должен был иметь достаточно высокий статус?
— Да, конкурс состоял из трех туров. В первом рассматривали только документы. Во втором туре я работал с оркестром, хором и солистами. Мою работу, как и других претендентов, оценивала комиссия театра. В третьем туре я дирижировал «Богемой», постановку которой судила почтенная комиссия во главе с народным артистом Украины — киевским дирижером Аллином Власенко.
— Как же вы расстались со своим родным театром Днепропетровска? Наверняка, были веские причины?
— Предварительно общаясь с Орищенко, я увидел перспективу большей свободы в реализации своих возможностей, в неординарности подхода созданной им команды к творческому планированию и развитию театра, к темпу работы команды менеджмента и самое главное — в высоком творческом потенциале артистического персонала. Я не знаю, как директор все успевает, но у него каждый день новые идеи, и это вдохновляет. В Днепропетровске я подобного не испытывал по многим причинам. Поэтому, когда поступило предложение переехать в Харьков, я понял, что настало время что-то менять.
— А сам харьковский театр чем вас привлек?
— Меня всегда вдохновляло то, что театр питается классикой, здесь стремятся ставить крупные произведения. К тому же сюда из Днепропетровска переехала наша талантливейшая художница — Надежда Швец, которая делает просто фантастические постановки. Здесь грандиозно все — и труппа, и здание, и публика! Как мне кажется, Харьковский театр искал дирижера для работы, который бы объективно и в то же время ненавязчиво решал все проблемы, соответствующие занимаемой должности, не нарушая сложившихся устоев, но при этом двигался вперед, держа руку на пульсе современных тенденций театрального искусства. Это и есть мое кредо. Я в этом вижу себя.
— Итак, вы впервые встали за пульт в качестве главного дирижера харьковского театра. Успели ли вы, работая над «Кармен», заметить поле для своей будущей деятельности, какие есть недочеты в спектакле, в труппе?
— Еще во время первого приезда в Харьков меня поразил оркестр театра, он был потрясающе крепким, профессионально укомплектованным. Да, как и везде, есть свои недостатки, например, не хватает музыкантов среднего возраста, чтобы осуществлялась передача традиций, подобная эстафетной палочке. К тому же кого-то следует поощрить, кому-то стоит пересмотреть свое отношение к творчеству. По солистам я тоже вижу проблемы, которые заключаются главным образом в разнице вокальных школ. Также есть перспективы улучшения хора. Они прекрасно поют, играют, но я буду добиваться большего темперамента в пении, в подаче звука.
— Традиции какой дирижерской школы вы наследуете?
— Я учился на Урале, 8 лет работал в Свердловском оперном театре. Моим учителем был Марк Паверман, который учился у самого основателя русской дирижерской школы — Константина Сараджева, ученика великого Артура Никиша. Он любил говорить: «Вы, правнуки, не позорьте Никиша!» Но, еще получая первый свой диплом баяниста и дирижера народного оркестра у Бориса Осипова, я понял, какую значительную функцию выполняет жест. И именно рука способна и должна выразить не столько динамику, сколько эмоцию, передавая ее исполнителям.
И еще хотелось бы реализовать свои некоторые педагогические проекты. Мне уже немало лет, и я хочу и могу передать эту школу звука, школу жеста, выражающего суть музыки. Единомышленников можно воспитать. Я бы хотел иметь одного-двух учеников. Главное, чтобы они были музыкантами. Ведь дирижеров надо выбирать не только по абсолютному слуху. Я искренне радуюсь, когда встречаю вокалиста-музыканта. Для меня это крайне важно. Знаете эту шутку, когда дирижер много рассказывает, какой образ, какие эмоции, а исполнитель ему отвечает: «Маэстро, я все понял, вы мне скажите — тише или громче надо?»
— Какими вы видите дальнейшие пути развития репертуарной политики нашего театра?
— Чтобы опера развивалась, она должна быть посещаемой. Только это убеждает наших власть имущих в необходимости сохранять финансирование театра. Поэтому я вижу для себя такой фронт работ — во-первых: пересмотреть все спектакли, которые здесь идут, и некоторые, менее полезные, убрать из репертуара. Во-вторых: необходимо изучить спрос у публики на то, что давно не ставилось, но было бы интересным. Чаще всего говорят: надо Вагнера ставить. Возможно, но эти спектакли требуют спонсорства, как это случилось в Донецке, где благодаря немецкому меценату театр поставил «Летучего голландца». С другой стороны, если обратиться к национальной культуре, то очевидно, что многие украинские оперы страдают от слабой драматургии.
Вот у вас в городе живет замечательный композитор Николай Стецюн. У него есть две гениальные по драматургии детские оперы: «Коли звіри говорили» и «Котигорошко». И я обе поставил в Днепропетровске, они шли с огромным успехом. А все потому, что там схвачена драматургия. Талантливо и профессионально написанное либретто Александром Чепаловым попало в резонанс с музыкой Николая Стецюна. Получились по-настоящему интересные спектакли. Ведь не зря все композиторы-классики, как-то: Пуччини, Верди — не отставали от либреттистов, пока не получали идеального текста.
— Как мне кажется, даже оперу со слабой драматургией хороший режиссер способен сделать конфеткой. Как вы оцениваете работу главного режиссера театра Армена Калояна?
— Безусловно, ставить спектакли нужно только с хорошим режиссером, и, на мой взгляд, Армен Мигранович в полной мере этому определению соответствует. Я посмотрел его «Дон Жуана» и считаю, что это постановка европейского уровня. Я вижу, что он может многое, у него хорошая фантазия, педагогический дар, динамичная способность быстро делать, и что самое важное — он горит театром, болеет этим.
— Вы как-то больше говорите об опере, а как же хореография? Вы еще не успели вникнуть в балетный цех нашего театра?
— Я понял, что у них свои устои, очень консервативно крепкие. У них есть свои дирижеры, с которыми они уже сроднились. Я сейчас не хотел бы нарушать эту устоявшуюся систему взаимоотношений, потому что многое оспорил бы. Но пока не время.
— В одном из интервью вы как-то обмолвились, что освоили профессию строителя и что вместе с сыном строите дом. Скажите пожалуйста, как вы к этому пришли?
— Да, действительно так. У меня на руке даже есть печать — шрам во всю кисть — я шутя его называю своей строительной медалью. А началось все с того, что мне не захотелось жить на восьмом этаже в бетонном мешке. И мы поговорили в семейном кругу и решили, что мы с сыном сможем сами построить нам дом. Так и вышло, сын спроектировал (он у меня кандидат технических наук), и мы возвели два этажа, сами сделали шикарную крышу, поставили и двери, и окна. Но… дом остался недостроенным, а я оказался в Харькове.
— Теперь будете строить дом в Харькове?
— Нет, уже не тот возраст. Хотя сейчас, при том образе жизни, который я веду, при зарядке и соответствующем питании, я чувствую себя значительно моложе, чем в те свои 40. Но в планах у меня плодотворная и ответственная работа во благо Харьковского театра оперы и балета им. Н. В. Лысенко. Ведь театр — это живой организм. Ради него стоит жить. Жить и доказывать, что это — самое великое искусство всех времен!
Концертна організація: Харківський національний академічний театр опери та балету імені М.В. Лисенка
Джерело: izvestia.kharkov.ua/
|